Максим Соколов

Какой была реакция Евгения Примакова на бомбежки Югославии, а также что последовало за решением главы МИД РФ двадцать лет назад, рассуждает обозреватель Максим Соколов.

Двадцать четвертого марта 1999 года без мандата СБ ООН началась натовская операция «Союзная сила» (участие США в операции носило отдельное название — «Благородная наковальня»). «Сила», а равно «Наковальня», заключалась в массированных бомбардировках Югославии, первых бомбежках в Европе с 1945 года.

Продолжавшаяся два с половиной месяца — до 10 июня — операция НАТО унесла жизни 1700 гражданских лиц, из них 400 детей, порядка десяти тысяч были серьезно ранены, пишет обозреватель Максим Соколов на сайте РИА Новости.

Но 24 марта премьер-министр России Евгений Примаков, летевший в Вашингтон для заранее согласованной встречи с вице-президентом США Гором, не будучи ясновидцем, еще не мог знать (да и никто не мог), во что обойдется «Союзная сила». Он знал только то, что бомбежки начались, о чем ему любезно сообщил по радиосвязи Альберт Гор.

Решение было принято единолично и немедленно (долго раздумывать и времени не было, самолет уже был над Ньюфаундлендом) — развернуться на 180 градусов и лететь обратно. Маневр, вошедший в анналы дипломатии, получил название «разворот над Атлантикой», а также «петля Примакова».

Сейчас, спустя двадцать лет, повторить разворот над Атлантикой уже затруднительно хотя бы потому, что российские первые-вторые лица в США давно не летают. В лучшем случае — встречаются на территории третьих стран и все больше побочным образом, то есть на полях некоторого общего мероприятия.

© Sputnik / Михаил ВоскресенскийЗахарова: Запад еще не ответил за бомбардировку Югославии

Но тогда это был скандал — и первостатейный. Немалая часть отечественной прессы сурово осудила Примакова, усмотрев в развороте акт если не холодной войны, то чего-то на этой линии. Опять же прозвучало ставшее с тех пор стандартным «Стоит ли умирать (или даже всего лишь разворачиваться) за Данциг, то есть за Белград?».

Упоминались выгоды интересные, которые мог принести визит, если бы он состоялся: кредиты, инвестиции и так далее. С разворотом же — ничего, кроме взаимной остуды.

Жест Примакова был сочтен куда более скандальным, чем пасхальные бомбардировки европейской столицы. Даже несмотря на то, что традиция бомбить Белград на Пасху ведет начало с налета люфтваффе весной 1941 года. Но дело не в традиции — мало ли какие бывают совпадения, — а в том, что решительная, а равно союзная сила была применена безо всякого мандата СБ ООН. Хотим — и бомбим, и никому в том не даем отчета. Сейчас этим кого-то удивить трудно, но в 1999 году такая манера ведения дел была еще внове.

Опять же 24 марта Примаков еще не знал, но спустя месяц чешский президент и великий гуманист Вацлав Гавел дал чеканную формулировку: «Никто не может сомневаться: воздушные атаки, бомбы не вызваны материальной заинтересованностью. Их характер — исключительно гуманитарный: главную роль играют принципы, права человека, которые имеют приоритет даже над государственным суверенитетом. Это делает вторжение в Федерацию Югославия законным даже без мандата ООН».

Редкостное простосердечие гуманитарных партнеров, отлитое Гавлом в граните лишь в конце апреля, но в принципе понятное еще 24 марта, вызвало сильную реакцию российского общественного мнения, причем реакцию, неожиданную для всех. Впервые со времен перестройки русские вздыбились, а либеральные и гуманитарные заклинания вдруг потеряли свою силу.

Массовые акции протеста у посольства США в Москве, причем акции явно стихийные (об их инспирированности и проплаченности никто не говорил по причине явной глупости такого утверждения, ибо кто их мог инспирировать — глава АП Волошин?), для американцев и российских патриотов Америки стали крайне огорчительной новостью. Еще вчера «мы так вам верили, товарищ Клинтон, как, может быть, не верили себе», а сегодня — антиамериканские манифестации.

© SputnikЛавров: бомбардировки силами НАТО Югославии были агрессией

Конечно, идейный перелом вызревал давно. По итогам 90-х годов светлый лик рыночной экономики, правового государства, международного партнерства и прочее обернулся впечатляющей задницей. Всего полгода назад — в августе 98-го — произошел дефолт, знаменовавший, кроме всего прочего, обрушение Единственно Верного экономического Учения. И тут в качестве последней капли — «гуманитарные» бомбардировки. Ждать, что все пройдет как по маслу, не приходилось.

А до граждан впервые — со времен кипучей перестройки — дошла печальная истина. Россия ничуть не лучше Югославии и тоже стоит у международных «гуманитариев» на очереди. За ними не заржавело бы, кабы не единственный союзник России, называемый «стратегические ядерные силы». Только этот союзник сдерживает порывы быстроумных и легкокрылых партнеров и не дает сделать так, как в Белграде.

Конечно, разворот над Атлантикой был очень умеренным ответом. Он только спасал — да и то, наверное, не вполне — национальную честь, ибо продолжить полет, приземлиться и как ни в чем не бывало совершать визит, значило бы публично пройти под ярмом. Этого удовольствия Примаков американским партнерам не доставил.

И показал: Россия не вовсе раздавлена, сейчас она лишь сосредотачивается — на большее сил нет.

Но в будущем партнеры должны понимать, что есть вещи, которые Россия принимать не станет. В избавлении от ига важен и первый шаг. Тем более что он самый трудный. Но китайцы учат, что дорога в десять тысяч ли начинается с первого шага.

Так, и Мюнхенская речь, и 08.08.08, и «Крым наш» стали лишь продолжением долгого пути, начатого над Ньюфаундлендом 24 марта 1999 года.