Андриевский Виталий

В последние годы оппозиционные партии, а также поддерживающие их эксперты часто употребляют термин «захваченное государство». Если не ошибаюсь, впервые этот термин запустили коммунисты. И произошло это тогда, когда они потеряли власть после 8-ми летнего правления.

Вам понятна  логика коммунистов, объявивших Молдову «захваченным государством»?

Нет? Объясняю.

ПКРМ и Воронин считали, что у них практически неограниченный мандат на правление страной. И на самом деле реальных конкурентов у них не было. Коммунисты были сильней всех партий, как по отдельности, так и вместе взятых. И только глупейшие ошибки, допущенные Ворониным в 2009 году, привели к потере власти ПКРМ. В 2014 году был шанс вернуть власть, но вновь Воронин наступил на  те же грабли.

В результате страна, которая  до этого времени была безраздельно  их владением,  перешла в другие руки. Отсюда и термин «захваченное государство». ПКРМ войну (выборы) проиграли, правоцентристские партии выиграли, следовательно, они захватили то, чем владели коммунисты.  Кстати,  выражение «захваченное государство»  появилось тогда, когда к власти пришли три партии,  в том числе и та, членом которой была Майя Санду. Но тогда она почему-то не поддерживала ПКРМ, которая говорила и писала о «захваченном государстве». Интересно, почему? Может потому, что она сама и была одним из «захватчиков»?

Не считаю этот термин правильным. Но если с ним согласиться, то нужно признать, что «захватчиками» являются партии, которые приходят к власти. А взяв власть в Молдове, они берут под свой контроль все рычаги управления, зачищая все властные структуры от политических оппонентов. Обратите внимание на действие партий, входящих в блок ACUM. Не предложив еще ничего для развития страны,  они сразу же стал предлагать освободить от представителей ДПМ  все важнейшие должности в Молдове, т.е. провести зачистку всей системы власти. И сразу же предложили на  два высших поста кандидатов от блока – Андрея Нэстасе (председатель парламента) и Майю Санду (премьер-министр).  Так в свое время поступили коммунисты,  а потом партии, входившие в правящую коалицию (ЛДПМ, ДПМ и ЛП). Разве это не типичный сценарий захвата?

Так что если мы все же примем этот термин (захваченное государство), то признаем, что захватчиками являются политические партии, оказавшиеся у власти. Это началось еще в 90-тые годы (АДПМ), но особенно проявилось в 2001 году, когда все полнота власти в стране оказалась в руках одной партии и президента, лидера этой партии.

В общем, начиная с 2001 года, Молдовой правят политические холдинги (партии). Вначале правила «партия Воронина». Потом  «партия Филата», «партия Гимпу»,  «партия Плахотнюка». Сегодня исполнительная власть принадлежит ДПМ, а парламент пока находится в разброде и шатании, будучи не в состоянии сформировать правящее большинство.

За власть воюют  «партия Додона», «партия Плахотнюка»,  «партия Нэстасе», «партия Санду» и «партия Шора».  

Чем сильны эти политические холдинги?

Во-первых, лидерами. 

ДПМ держится на воле и железной хватке Плахотнюка. Сегодня Плахотнюк работает на благо Молдовы. Надо признать, что так было не всегда, но времена меняются, меняются и люди. И превращение «бизнесмена Плахотнюка» в «политика Плахотнюка» —  это плюс для страны. Лично у меня есть уверенность, что  став премьер-министром, он много сможет сделать полезного. И речь не только о решении социально-экономических проблем и  поднятии уровня жизни. Главная задача – вернуть доверие народа к власти и дать гражданам надежду, что мы идем вперед, к лучшему будущему Молдовы. Доверие и надежда – это мощнейший внутренний ресурс Молдовы. Как только люди поверят, что они могут изменить жизнь к лучшему, так сразу у них появится желание это сделать. И перемены наступят.

Уверен, что в течение 4 лет он сможет решить эти задачи. Далее премьер-министра нужно будет сменить. Превышение этого срока может привести к росту авторитарных замашек, вождизму. Есть пример Воронина и его лучше не повторять. Хочется надеяться, что Плахотнюк учтет этот опыт,  и после 2022 года не будет держаться за власть.

Реальным лидером ПСРМ является  Игорь Додон. Надо отметить, что Додон вырос как политик. Можно не разделять его излишней пророссийскости и критиковать за это, но нельзя не отметить, что как президент он достаточно подготовлен и профессионален. И сегодня он действует правильно, пытаясь вывести партии на договорённости по созданию правящей коалиции. Относительно отдельных его высказываний и поступков можно поспорить, но в целом  всё, что им делается сегодня, делается в интересах Молдовы.

 Что касается лидеров  блока ACUM  Нэстасе и Санду, то думаю «Боливар (электорат блока) не выдержит двоих» и  в конце концов останется один лидер. Больше шансов пока имеет на это Нэстасе, хотя рейтинг Санду сегодня выше. Но в борьбе за лидерство важны не только рейтинги. Важны ресурсы. Здесь  преимущество у Нэстасе (читай Цопы). Плюс его нахальство (это также важно в политике), чего явно не хватает Санду.  

Санду и Нэстасе явно не те люди, которые способны созидать. Но пока они еще нужны Молдове. Их цель – давить на власть, не давать ей самоуспокаиваться, почивать на лаврах. Потом их место займут другие. И мы уже видим, как они разминаются на старте.

Что касается Илана Шора, то пока вижу его в роли «калифа на час». Не думаю, что он задержится в молдавской политике.

Во-вторых, медийными структурами.

Телевидение по-прежнему играет значительную роль в политической жизни Молдовы. И все  политические холдинги им  располагают, кто в большей мере, кто в меньшей степени.  

И, в-третьих, финансовые  и организационные ресурсы.

В этом посильней ДПМ и ПСРМ, но и партии Нэстасе и Санду набирают силы. Появились ресурсы и у партии ШОР. 

Идеология

Теперь поговорим об идеологии. Все эти политические силы имеют общую слабость: это отсутствие  ясно выраженной и хорошо продуманной идеологии.

Продолжение следует…